Тот, кто хоть единожды бывал в Венеции, вряд ли мог пройти (проплыть) мимо одной из её достопримечательностей – Ponte dei Sospiri.
Мост вздохов – очаровательное белокаменное творение архитектора эпохи барокко Антонио Контина, перекинувшееся через Дворцовый канал, – своим романтическим названием обязан вовсе неромантическому назначению. Мост соединяет Дворец дожей с Новой тюрьмой. И проходя по нему, приговорённые грустно вздыхали, бросив последний взгляд на прекрасную Венецию через зарешёченные оконца перед тем, как погрузиться во мрак тюремных казематов. По крайней мере, именно такой версии происхождения названия этого весьма утилитарного, но от того не менее прекрасного архитектурного творения придерживался лорд Байрон.
Мосты вздохов есть в Оксфорде и Кембридже. Правда, печальные вздохи там исторгают из себя вовсе не заключённые, а «от сессии до сессии живущие весело» студенты, когда понуро бредут на экзамены. Такова легенда, которой приправляют впечатления туристов. Свой мост вздохов есть и в Нью-Йорке. А в Петербурге имеется даже несколько творений, напоминающих венецианский Ponte dei Sospiri.
Упоминаний об измаильском «мосте вздохов» вы не найдёте, но именно такая ассоциация возникла в результате моего многократного прохождения на протяжении нескольких недель под сооружением, вполне достойным такого названия. Речь – о крытом переходе, соединяющем основное здание измаильской городской больницы с её психиатрическим отделением. В нынешней психиатрической больнице была тюрьма для политзаключенных, а по этому переходу людей водили на допросы. В подвале больницы по сей день сохранились оригинальные, мрачные камеры — настоящие казематы НКВД.
Измаил, как административный центр Измаильской области, образованной в августе 1940 г. после присоединения Бессарабии к СССР и просуществовавшей 14 лет до момента её слияния с Одесской областью и последующей ликвидации в 1954 г., обладал всем набором учреждений, обеспечивавших функционирование тогдашней системы государственного управления, включая областное Управление Наркомата внутренних дел. Именно для этого имеющего печальную славу советского учреждения и было выстроено новое трехэтажное здание в стиле сталинского неоклассицизма (или же сталинского ампира, являющегося обобщающим обозначением одного из главных направлений в архитектуре и монументальном искусстве СССР середины 1940-х – середины 1950-х гг.). Впрочем, переселиться в новое здание измаильские НКВДшники не успели, поскольку завершение его строительства совпало с объединением Измаильской и Одесской областей с административным центром в Одессе. Комплекс сооружений, предназначавшихся для Управления КВД, был передан Измаильскому погранотряду, а после его расформирования в 1960 г. отошёл под городскую больницу.
Комплекс зданий измаильской горбольницы примечателен именно благодаря его первоначальному назначению. Состоит он из двух основных сооружений – собственно упомянутого здания с фасадом в стиле сталинского неоклассицизма, выходящим на проспект Суворова, а также внутренней тюрьмы, внешне напоминающей небольшую крепостцу с внутренним зданием и двориком, обнесёнными по периметру некогда глухой стеной. Вовнутрь это крепостцы ведут собственные ворота, выходящие своей внешней стороной во внутренний двор несостоявшегося Управления КВД, а ныне больницы.
Кроме того, основное здание и здание тюрьмы, спрятанное за каменной стеной, соединены крытым переходом, не столь изящным как Ponte dei Sospiri в Венеции и не столь прекрасным, как обожаемый королевой Викторией Bridge of Sighs в Кембридже, но всё же напоминающим своего венецианского «собрата» и к тому же имеющим одинаковое с ним назначение. Поскольку оба сооружения так никогда и не использовались по своему прямому назначению, то и крытый мост, их соединяющий, к счастью, никогда не слышал вздохов узников. Как использовали эти сооружения пограничники, мне не ведомо. А вот предположить, что там были слышны «вздохи» душевнобольных и объявленных таковыми, населявших невесёлую крепостцу в разные времена, вполне уместно. Из разговоров с персоналом больницы я узнал, что НКВДшная тюрьма имела и «каменные мешки», в коих человек мог находиться только стоя, и что они – эти «каменные мешки» – сохранились и поныне. Такие же «мешки», по их словам, есть и в подвалах основного здания. Впрочем, с историей здания горбольницы его персонал абсолютно не знаком. Поэтому «обмен» вышел равноценным – я им поведал историю здания, а они мне рассказали о его секретах, поняв наконец для чего были устроены камеры, назначение которых было для них загадкой.
Я не знаю, содержат ли туристические путеводители по Измаилу какую-либо информацию об истории и архитектурных особенностях комплекса зданий измаильской горбольнице. Как по мне, это было бы логичным и правильным, равно как и включение в городские туристические маршруты площади на пересечении проспекта Суворова и проспекта Мира.
«Мост вздохов» в Измаиле мог бы стать частью туристической «легенды» и напоминанием о трагической эпохе Большого Террора. Правда, не знаю, уместно ли посещение туристами внутреннего двора горбольницы. Но, думаю, при продуманной организации визитёры вряд ли внесут сумятицу в больничный распорядок.
А вообще же, как по мне, не место больнице в этом совершенно несоответствующем такому назначению здании. И дело не в «исторической ауре» сооружений, предназначавшихся для НКВД, а в их малой приспособленности для лечения больных в современном понимании (отсутствие лифтов, например, что лично мне сполна довелось прочувствовать в прямом смысле слова на собственном горбу). Понимая, что строительство современной больницы – неподъёмная пока задача для городского бюджета, всё же надеюсь, что второй по значимости после Одессы город области и главный культурный, научный и образовательный центр украинской Бессарабии со временем получит достойное его медицинское учреждение. Но и сейчас, и потом стоит бережно отнестись к фрагменту исторической памяти, который к тому же имеет явную архитектурную ценность, включая измаильский «мост вздохов».
Автор: Игорь Студенников